Алая роза Тюдоров - Джудит О`Брайен

– Дини, он блефует. – Тут Кит со значением посмотрел на Кромвеля.

– Да что вы?

Не сказав больше ни слова, Кромвель поднял короткий мясистый палец. Палач, который оставался в спальне в течение всей их перепалки, поднял свое страшное оружие и опустил его на плечо Кита – в то самое место, куда попал в прошлый раз. Кит издал сдавленный стон, и Дини почувствовала, как его тело начало оседать у нее в руках. Он выскользнул из ее объятий и через секунду оказался на полу.

– Кит! – вскричала Дини и присела рядом. Ее руки тряслись от ужаса происшедшего. Кристофер лежал, неестественно закинув голову, и девушка поначалу решила, что у него сломана шея. Взяв в руки его ладонь, она ощутила слабое, но отчетливое биение пульса. – Кит… – повторила она шепотом.

– Теперь, мистрис Дини, – продолжил тем временем Кромвель, будто ничего не случилось, – нам пора подумать о будущем…

Они убьют его, поняла наконец Дини. Если она не станет плясать под дудку этого сумасшедшего, они обязательно убьют Кита. Глубоко вздохнув, она повернула лицо к министру, продолжая сжимать запястье Кита. Биение пульса, которое она ощущала, придавало ей силы.

Когда она заговорила, ее голос звучал ровно и бесстрастно:

– Я готова выполнить любое ваше желание, мистер Кромвель.

Глава 7

Солнце било прямо в глаза, и Дини пришлось прищуриться. Она покрутилась в дамском седле – абсурдном устройстве, больше напоминавшем пыточный станок. Дини не раз приходилось ездить верхом, но так, боком, что называется по-дамски, скакала впервые. Она изнемогала в борьбе с этим страшно неудобным седлом, тяжеленным платьем и корсетом.

Дини вытерла капельки пота, выступившие на верхней губе, и вполголоса обругала тугие завязки рукавов, сковавшие движения. Особой жары не было – по крайней мере той влажной жары, к которой она привыкла с детства. Но Дини казалось, будто ее посадили на печь. Вся одежда промокла от пота, в горле першило, и она чувствовала себя словно выжатый лимон.

Справа от нее скакала Сесилия Гаррисон, слева – Кэтрин Говард. Для стороннего наблюдателя пестрая стайка наездниц представляла чарующее зрелище: три придворные дамы, направлявшиеся в составе королевской кавалькады в Ричмонд, несколькими милями ближе к Лондону.

В отличие от прочих дам и кавалеров Дини было наплевать, как она выглядит. Всю прошедшую ночь она не сомкнула глаз и ничего не ела, боясь, что ее стошнит.

Лошадь Дини споткнулась об упавший древесный ствол, но всадница не обратила на это ни малейшего внимания. Ее движения были скорее инстинктивными, нежели осознанными. Все чувства пребывали в спячке, сходной с отупением. Обоняние, однако, работало исправно, и Дини ощущала тяжелый, влажный запах, исходящий от лошадей и одуряющий аромат притираний, которыми пользовалась Кэтрин Говард. Кстати, Кэтрин шутила с придворными, пересмеивалась со слугами и чувствовала себя вполне сносно. Дини же думала только об одном: с каждым конским махом она уносилась все дальше и дальше от Кита.

Ее Кита…

Жив ли он? Кромвель, правда, уверял, что герцог жив, но Дини не верила ни единому его слову. Она прикрыла глаза и попыталась представить Кита в тот момент, когда их разлучали. Палач тащил его из дортуара за ноги, и голова Кита безвольно билась о каменные плиты пола. Пока его выносили, Кит не издал ни одного звука. Лужа крови у кровати Дини осталась единственным свидетельством злодеяния.

Придворные в кавалькаде тем временем живо обсуждали события, связанные с королевой Анной. Ее оставили в Хемптон-Корте, и она на прощание махала платочком удалявшимся всадникам, высунувшись из бойницы башни. Поначалу она было храбро двинулась вслед за двором, но, не успев доехать и до подъемного моста, униженная, вынуждена была вернуться под конвоем Томаса Говарда, герцога Норфолка.

Бедный Кит!

Он сражался за нее, в буквальном смысле он прорубил себе дорогу к дверям ее спальни. А ведь сколько осталось незавершенных дел! Сколько невысказанных слов! Он даже не узнал, какой размер обуви она носит. Не узнал, что у нее аллергия на крабов. И о нем, о Ките, она ничего не знает. Когда, к примеру, его день рождения? Сколько ему лет? Какой цвет ему нравится – синий или зеленый? На кого похожа его мать?

Ее лошадь снова сбилась с ритма – на этот раз из-за того, что тяжелая, заляпанная грязью попона запуталась у животного между ног.

Ах, Дини, Дини! Ты продала душу Кромвелю. Ты согласилась на все его требования, чтобы спасти жизнь Кита. Ты согласилась стать любовницей короля, а может быть – в будущем, – и королевой Англии. И все ради того, чтобы Кромвель сохранил свое положение самого доверенного королевского советника. Ты должна ни словом, ни делом не напоминать ему о Ките, должна следовать всякому совету Кромвеля, так, чтобы у министра не возникло и тени сомнения в твоем послушании.

А может, просто соскользнуть с высокого седла прямо под ноги десяткам возбужденных лошадей? Уж лучше смерть, чем сомнительное покровительство Кромвеля. Но если она умрет, кто, скажите, поможет Киту? Ведь на этом свете им не придется больше увидеться. Нет уж, лучше призрачная надежда, чем небытие.

Глубоко вздохнув, Дини оглянулась – в душе почему-то теплилась странная, сумасшедшая надежда, что вдруг она увидит скачущего по полю Кита со спутанными ветром волосами в развевающемся плаще. Конечно же, она увидела не его, а лишь кучку расфранченных придворных, весело болтающих и швыряющих мелкие монеты оборванным крестьянам, выстроившимся по такому случаю вдоль дороги. Ах, Кит, Кит…

Заботятся ли о нем? Двор с легкостью поверил байке, сочиненной Кромвелем, – дескать, герцог Гамильтон был поражен внезапным приступом неизвестной болезни. Странная история, если подумать, но ни придворные, ни занятый своими прихотями король не дали себе труда в ней усомниться. Такая версия исчезновения герцога всех устраивала – тем более что его кузина Дини подтвердила слова графа Эссекса. Таким образом, Кит был оставлен в Хемптон-Корте вместе с нелюбимой королевой Анной под присмотром слуг и лекарей из ее штата. Генрих VIII с приближенными отбыли в Ричмонд на королевской барке, все прочие – верхом.

Дини нигде не видела Кромвеля, но в ее помыслах он был везде – скрывался за каждым кустом, зловеще ухмылялся из темноты. Да, в прошлую ночь он победил, расположившись в ее спальне, как в собственных покоях. Когда Кита утащили, Дини осталась одна, и столь отчаянного одиночества ей еще не приходилось испытывать.

– Вот так, мистрис Дини, – холодно произнес Кромвель. Он щелкнул пальцами и указал вбежавшему пажу на лужу крови у ее кровати, которую тот моментально вытер и присыпал опилками. Кромвель говорил еще что-то, но Дини была не в состоянии воспринимать его речь – она с ужасом наблюдала за пажом, вытиравшим с пола кровь Кита.